Есть люди, чьи лица возвращают вкус жизни. Это сложно объяснить, но вот стоит задержать взгляд на их скулах, губах, веках, как вдруг в голове все мгновенно проясняется. Это могут быть совсем юные лица, для которых старение – только неприятное слово, никак не выражающее себя здесь и сейчас. Это могут быть лица с морщинами вокруг глаз, мешками под глазами и шрамами через переносицу. Большие носы, густые брови, узкие сухие губы – и невероятная сила притяжения, напрочь стирающая все мыслимые и немыслимые условности. Легко воспламеняющиеся, быстро сгорающие и немедленно возрождающиеся – и так раз за разом, пока еще дышится, пока сопротивляется, пока бунтуется против абсурдных канонов.
Пока тебе есть, что сказать, говори. Может выйти так, что старость отнимет у тебя голос, как отнимает уверенность в себе, чувство защищенности и какие бы то ни было иллюзии по поводу грядущего.
Вертикаль силы, заточенная под каждого, гнется только тогда, когда ты позволяешь ей гнуться.
Целый год я потратила впустую, уйдя в какой-то длиннющий непотребный минус. Кажется, стукнулась бошкой о дно и вдруг совершенно отчетливо поняла, что падать-то больше некуда. Всему есть предел: и страху, и обиде, и горечи. Недавно ехала в метро и думала над смыслом заезженной фразы «Нервные клетки не восстанавливаются». Как честный обладатель четверки по биологии в аттестате, я плоховато представляю, что же происходит с этими несчастными, обреченными на одну единственную погибель без права реабилитации. Понятно лишь то, что падать действительно больше некуда.
Не имею ни малейшего понятия, как справляться с этим в одиночку, можно ли вообще вырулить одному без чьей-либо помощи. Для красивого мотивирующего кинца – стандартный сюжет. Для человека вроде меня – безумно сложно. Но, наверное, все-таки возможно.
Все, что я могу сейчас сделать для себя – надавать себе пинков за бесполезно потраченный год и решить раз и навсегда, что такого дерьма больше не повторится. Ничто не может помешать человеку увидеть себя таким, каким он хочет быть. И ничто не может ему запретить двигаться к этому.
Зря мы здесь что ли все человеки.
Пока тебе есть, что сказать, говори. Может выйти так, что старость отнимет у тебя голос, как отнимает уверенность в себе, чувство защищенности и какие бы то ни было иллюзии по поводу грядущего.
Вертикаль силы, заточенная под каждого, гнется только тогда, когда ты позволяешь ей гнуться.
Целый год я потратила впустую, уйдя в какой-то длиннющий непотребный минус. Кажется, стукнулась бошкой о дно и вдруг совершенно отчетливо поняла, что падать-то больше некуда. Всему есть предел: и страху, и обиде, и горечи. Недавно ехала в метро и думала над смыслом заезженной фразы «Нервные клетки не восстанавливаются». Как честный обладатель четверки по биологии в аттестате, я плоховато представляю, что же происходит с этими несчастными, обреченными на одну единственную погибель без права реабилитации. Понятно лишь то, что падать действительно больше некуда.
Не имею ни малейшего понятия, как справляться с этим в одиночку, можно ли вообще вырулить одному без чьей-либо помощи. Для красивого мотивирующего кинца – стандартный сюжет. Для человека вроде меня – безумно сложно. Но, наверное, все-таки возможно.
Все, что я могу сейчас сделать для себя – надавать себе пинков за бесполезно потраченный год и решить раз и навсегда, что такого дерьма больше не повторится. Ничто не может помешать человеку увидеть себя таким, каким он хочет быть. И ничто не может ему запретить двигаться к этому.
Зря мы здесь что ли все человеки.
Зато у врача-педиатра все стабильно и хорошо. Периодически хочется поорать автору, что герои уже немолоды, вообще вот прям немолоды, пора уже что-то менять в их жизни, но автору лучше знать. Дождалась короче новой крови, слез и вздыханий. 
