Год близится к концу, запас нервных клеток не отстает от календаря и грозит мне каким-нибудь легким расстройством, вот точно говорю. Хотя эти выходные впервые за долгое время прошли под девизом "лежи так круглые сутки и не смей ничего предпринимать". Вернулась к Достоевскому, хватило меня ненадолго, отчаянно клонило в сон. Позорище. Сегодня собрались небольшим семейным кружком на юбилее бабушки. Нахлынули воспоминания из детства. И ведь ничего в бабушкиной квартире не меняется. Я уверена, что если открыть ящик комода, там все так же будут лежать пуговицы разных форм и размеров, тушь для ресниц в коробочках, большие зеленые ножницы, которыми удобно разрезать нитки мулине, которые по-прежнему перепутаны, как и 13 лет назад. Непонятная мне раньше, но чересчур заманчивая сейчас стена из книг. Хоть это и шкаф, но по количеству книг больше напоминает одну большую стену. Чувствую, такими темпами, которыми двигаюсь я, половина этой стены в скором времени растащится мною же. Пока что унесла с собой собрание сочинений Маяковского революционно-красного цвета, небольшую книжечку Экзюпери и "Дар" Набокова, неожиданно изданный вверх тормашками и включающий в себя "Машеньку" и "Защиту Лужина". Если бы я наткнулась на все эти богатства в прошлом году, бабушкина библиотека начала бы редеть еще тогда. Посмеялись над историями дедушки. И я в очередной раз поняла, что горжусь им. А их квартира словно машина времени. Я точно уверена, что есть в ней такие места, в которых все осталось по-прежнему. В которые можно заглянуть и вернуться в детство. От той поры сегодня отличались разве что разговоры об умерших родственниках, которых оказалось непозволительно много, и моих перспективах на будущее. Даже не знаю, какой из разговоров хотелось прервать быстрее. На прощание бабушка еще раз спросила, на концерт которой из лесбиянок я завтра собираюсь, а тетя воодушевленно рассказывала мне, как наблюдала за ней по телевизору. За кем "ней", откуда она взялась в телевизоре, я уж не стала уточнять. Нужно было срочно возвращаться к любой другой теме.
Что-то теплое и спокойное пробивается сквозь толщу немой истерики и разъедающей зависимости от того, от чего не надо бы зависеть. За эти 4 месяца очень устала от людей. Больше, чем когда-либо. Не хватает такого плодотворного одиночества, которое можно было бы потратить на себя. А в следующий же момент это самое одиночество так ударяет по голове, что хочется сбежать к кому-нибудь теплому и хорошему. Но отчего-то ни теплого и хорошего, ни плодотворного. Вот и злюсь.
читать дальше
Поняла, что никаких денег не жалко на концерты Сургановой. Стоит удовольствие не всегда дешево, но жить после этого хочется в разы больше. Никогда, наверное, не забуду свой первый концерт в родном городе. И это вдвойне памятно. Небольшая часть моего последнего года в школе как-то совершенно изменилась. Вот ты приходишь на концерт, толком не зная как выглядит человек, который будет петь, какие песни он будет петь, ждешь фактически песен 5, въевшихся уже достаточно давно. Где-то к середине концерта понимаешь, что уже ничего не понимаешь, какая-то волна накатывает и накрывает с головой, становится тепло-тепло и невероятно свободно. А в конце, уже под звуки последней и самой любимой на тот момент песни, которая благодаря какому-то чуду все-таки звучит, пытаешься залить все слезы обратно, но не выходит. Стоишь и думаешь потом: и что это за дикий танец пустоты и переизбытка чувств сейчас у меня внутри? Замершие вокруг люди тоже думают о чем-то своем. Фантастика. И от завтрашнего дня я жду чего-то такого же теплого и непередаваемого, того, чего так не хватает в последнее время. После бесчисленных толп совершенно разных людей на днях города, необъятного Крокуса с его официозом хочется чего-то такого же домашнего и сокровенного, как и почти два года назад.
Снятся руки по ночам. Холодные, теплые; руки, которые так не хочется выпускать из своих рук. Вот это вставило. Когда-нибудь забудусь и оставлю пару-тройку людей без ладоней. Не хотелось бы, конечно, такого конфуза, но что поделаешь. И все-то мне мало. Зачем-то пересмотрела в преддверии концерта кучу записей "Мураками". Сижу теперь, вздыхаю и снова вздыхаю. Прочитала на тюбике с гелем, лежащем на столе, название "Долбоебень". На самом-то деле "Долобене", но первый вариант описывает меня куда точнее. Хочется пожелать самой себе в новом году чуточку больше тепла.
Что-то теплое и спокойное пробивается сквозь толщу немой истерики и разъедающей зависимости от того, от чего не надо бы зависеть. За эти 4 месяца очень устала от людей. Больше, чем когда-либо. Не хватает такого плодотворного одиночества, которое можно было бы потратить на себя. А в следующий же момент это самое одиночество так ударяет по голове, что хочется сбежать к кому-нибудь теплому и хорошему. Но отчего-то ни теплого и хорошего, ни плодотворного. Вот и злюсь.
читать дальше
Поняла, что никаких денег не жалко на концерты Сургановой. Стоит удовольствие не всегда дешево, но жить после этого хочется в разы больше. Никогда, наверное, не забуду свой первый концерт в родном городе. И это вдвойне памятно. Небольшая часть моего последнего года в школе как-то совершенно изменилась. Вот ты приходишь на концерт, толком не зная как выглядит человек, который будет петь, какие песни он будет петь, ждешь фактически песен 5, въевшихся уже достаточно давно. Где-то к середине концерта понимаешь, что уже ничего не понимаешь, какая-то волна накатывает и накрывает с головой, становится тепло-тепло и невероятно свободно. А в конце, уже под звуки последней и самой любимой на тот момент песни, которая благодаря какому-то чуду все-таки звучит, пытаешься залить все слезы обратно, но не выходит. Стоишь и думаешь потом: и что это за дикий танец пустоты и переизбытка чувств сейчас у меня внутри? Замершие вокруг люди тоже думают о чем-то своем. Фантастика. И от завтрашнего дня я жду чего-то такого же теплого и непередаваемого, того, чего так не хватает в последнее время. После бесчисленных толп совершенно разных людей на днях города, необъятного Крокуса с его официозом хочется чего-то такого же домашнего и сокровенного, как и почти два года назад.
Снятся руки по ночам. Холодные, теплые; руки, которые так не хочется выпускать из своих рук. Вот это вставило. Когда-нибудь забудусь и оставлю пару-тройку людей без ладоней. Не хотелось бы, конечно, такого конфуза, но что поделаешь. И все-то мне мало. Зачем-то пересмотрела в преддверии концерта кучу записей "Мураками". Сижу теперь, вздыхаю и снова вздыхаю. Прочитала на тюбике с гелем, лежащем на столе, название "Долбоебень". На самом-то деле "Долобене", но первый вариант описывает меня куда точнее. Хочется пожелать самой себе в новом году чуточку больше тепла.